Меч - Страница 49

— Одеть брони!

Команда торопливо натягивала кольчуги. Теперь-то долгожданная встреча с ворами произойдет гораздо раньше. Чужие драккары приближались с удивительной быстротой. Было видно, как гнутся весла под сильными руками.

«Могли ведь уйти, — подумал ярл. — Нам за ними не угнаться даже под парусом».

— К бою!!!

Драккары рванулись вперед, словно касатки, почуявшие кита. Пять против двоих, исход боя понятен каждому!

Корабли сблизились столь стремительно, что лучники обеих сторон успели дать лишь по одному залпу, а после абордажные крюки вцепились в борта, и поток орущих воинов хлынул… с двух кораблей на пять. Впавший в ярость ярл слишком поздно заметил, сколь много воинов несут драккары противника.

Олаф Медведь? Причем тут Медведь? Корабли Эрика атаковали не люди. Легко сносили воинов огромные палицы великанов-йотунов, выходцев из Утгарда с черными как смоль телами; меднокожие дварги с разрисованными лицами в головных уборах из перьев, разъяренными кошками бросались на викингов, легко уклоняясь от взмахов секир и мечей и осыпая их градом быстрых ударов.

И только на самого ярла надвигались немногочисленные воины привычного вида. Однако при одном взгляде на их предводителя Эрик Победоносный ощутил слабость в коленях, помянул недобрым словом брата Харальда и родственников Олафа Медведя и поднял топор, чтобы после скорой смерти отправиться на пир к Одину, а не в мрачное царство Хель…

Под стенами Магдебурга, год 942 от Рождества Христова, апрель

— Язычники будут повержены и разгромлены! И над дикими землями востока засияет Крест! И каждый, кто пришел на зов, при жизни попадет в Царство Небесное! А кто погибнет, тот будет воскрешен! Ибо чисты их сердца и помыслы! Ради благого дела призваны вы под знамена с Крестом!..

Монах говорил красиво. Вернер даже заслушался. Ему искренне хотелось поверить в высокие цели намечающегося похода. Многие верили, особенно рядовые солдаты и ополченцы. Но у Вернера не получалось. Барона фон Эхингена жизнь сделала слишком прожженным циником, чтобы всерьез воспринимать весь треп про Веру.

Разгадка проста. Русы прошлым летом подошли к стенам Константинополя. Не приняв откуп, захватили город. И отдавать не намерены. То есть, с одной стороны, славяне несказанно разбогатели, захватив роскошнейшую столицу Средиземноморья, а с другой, они еще и усиливаются с каждым днем. И скоро станут очень сильны. Настолько, что любой встревожится. Не говоря уж о хитром лисе Оттоне, дующем на воду, даже не обжегшись на молоке.

Но сегодня, когда даже не все убитые упокоились под землей, славяне обескровлены. Если ударить большой силой, не устоят. Вот и собирает Оттон Первый под знамена всех, кто в состоянии держать оружие. Собирает, не глядя ни на возраст, ни на умения. Ведь как говорил кто-то из мудрецов: «Принято считать, что если рыцарь может стоять на ногах, то он достаточно здоров для пешего поединка, а если может сидеть верхом, то для конного. Если рыцарь не может ни стоять, ни сидеть, но находится несколько часов подряд в здравом уме и трезвой памяти, то он достаточно здоров для того, чтобы командовать битвой или вести переговоры».

Но всего лишь зова монарха — мало. К тому же, вассал моего вассала не мой вассал! Оттон не только хитер, но и мудр. И подрядил на это дело божьих слуг. Весьма успешно подрядил.

Самого же Вернера монашьи россказни интересовали мало. Он пришел и привел отряд под стены Магдебурга не ради высоких идей. Пусть другие бьются с еретиками, дабы ввести их в лоно истинной веры. Фон Эхинген умнее. Жить надо здесь и сейчас. А что будет после смерти… Тело бренно и материально, а душа бессмертна и бесплотна. Нельзя коснуться призрака, и глупо пугать бестелесный эфир жаром сковород и кипящей смолой. Вернер хорошо запомнил слова бродячего проповедника, заглянувшего в далеком детстве в замок на холме. Проповедника отец утопил в пруду, отправив еретика кормить карасей, но некоторые постулаты крепко засели в голове наследника.

Эхинген пришел за добычей. Русы взяли Константинополь. Значит, богатство в Киеве скопилось немалое. Или не в самом Киеве. Особой разницы нет. Поход пройдет по всем русским землям. Доберутся и до сокровищ. Все прочее — неважно.

Количество войск, собранное под Магдебургом, ошеломило Вернера. Рыцарь не мог поверить, что в одном месте можно собрать столь крупную армию. На смену недоверию пришло беспокойство. Конечно, Восточная Римская империя — богатейшая страна, да и свои сокровища у русов быть должны, но не слишком ли много подельников? Хватит ли на всех добычи, и какова получится доля каждого? О наделах фон Эхинген не беспокоился. Земель хватит на всех, даже с избытком. Вернер видел карту, у нее не было края, земли уходили вдаль до бесконечности. Как бы не до самой Индии…

Но Вернеру не нужна земля. И покорные сервы — тоже не нужны. Как и непокорные. Он предпочитает получать свою долю звонкой монетой и драгоценными камушками. На худой конец, и религиозная утварь подойдет. Горнилу все равно, что растекается в нутре. Что оклад православной иконы, что кусок тиары…

Впрочем, трезво поразмыслив, фон Эхинген успокоился. Да, армия велика. Но если противник так легко расправился с ромеями, не стоит ожидать, что его города сами откроют ворота крестоносцам. Силы у врага много, а значит, война не станет легкой прогулкой. И делиться придется со значительно меньшим количеством народа. Многие, очень многие погибнут. Кто из-за недостатка умений, кто из излишней горячности, кто из-за пустого бахвальства. А кто-то укором в трусости получит стрелу в спину. Или топором по затылку. Так или иначе, а победителей окажется намного меньше, чем тех, кто собирается ими стать.