Меч - Страница 67

Но хитрый воевода придумал выход. Весьма сложный и своеобразный, но пока уже семь десятков лет схема работает на ура. Интересно, потомок, сохранилась ли система наследования престола Скандии до ваших дней. И если сохранилась, сколько копий сломали историки, чтобы объяснить происхождение явной нелепицы? Особенно, если она прошла ряд трансформаций, и первоначальный смысл давно потерян.

Возможно, я еще напишу книгу о том, что было задумано. Но не сейчас. Потом, если успею, мне всё же уже немало лет, а написать надо еще многое. Сегодня впервые прихватило сердце. Лекарств, взятых из своего века, давно нет, а местная медицина, хотя уже и не средневековая, подобное не вытянет. Всё может закончиться в любой момент.

Умирать не страшно. Я прожил долгую и очень насыщенную жизнь. Пережил всех соратников и детей многих из них. Но я хотел, чтобы ты знал, как всё происходило на самом деле.

Нашей целью не были завоевания. И установление мирового господства тоже не входило в первоочередные задачи. Так же, как и спасение, и прогресс всего человечества. Открывать Америку мы не поплыли, хотя драккары викингов там уже побывали. Нам не до нее. Пусть инки и атцеки продолжают лить кровь своих соплеменников еще несколько столетий. В нашей истории краснокожие к пятнадцатому веку не знали железа и колеса. Значит, не будут знать и в этом. Потомки разберутся, что делать с ними.

Мы же шли спасать Русь, как ни выспренно звучит. Возможно, требовалось работать медицинским скальпелем. Но наши руки изначально заточены под меч и боевой топор. Тем не менее, у нас получилось. И не потому, что разгромлена Византия, Итиль и Рим. Не потому, что христианство сейчас не сильнее иудаизма, ислам благополучно отброшен в пустыню Сахара, а западная граница Руси куда ближе к Атлантике, чем когда-либо.

По большому счету, это не самое главное…"

Киев, лето 6450 от Сотворения мира, разноцвет

Сегодня десятку выпало нести службу на воротах. Не сказать, что Есеня был тому рад, но и огорчения особого не испытывал. С одной стороны, по городу ходить, ноги бить — счастье малое. Особливо летом. Портки мокреют, мудя трут, мухи в загривок куснуть норовят… Но с другой стороны, каждый поворот улочки сулил новости да развлечения. То бабы посварятся, то кто кому в морду заедет. Весело! Да и как через рынок идешь, каждая торговка побаловать норовит. Кто пирожок сунет, кто капусткой угостит. Было и еще одно добро от такого разделения. Если раньше ты все время на одном месте сидел, то сейчас, с новыми порядками, каждый день на новом месте. Заодно и город выучить можно, все его потаенные углы да переулочки. Так что, вот так, с набегу, и не скажешь, что лучше.

Впрочем, Есеня голову раздумьями не забивал, благо на то особо времени и не оставалось. У закатных ворот с раннего утра жизнь бурлила. Скрипели несмазанными осями телеги, везущие на продажу всякую всячину, которую обязательно следовало досмотреть. Весяне шли нескончаемым потоком, прямым ходом направляясь до торговых рядов. Навстречу той же людской рекой перли горожане, спешащие по своим делам: кто рыбку половить, кто по грибы-ягоды, а кто и до родичей. Всякому дело найдется, ежели он не камень придорожный, а человек добрый.

Оно, конечно, за то, что все люди — добрые, стражник голову на отгрыз не давал бы. Вполне мог кто и с нехорошим умыслом идти в ту или иную сторону. Но за тем пусть скрытники смотрят да десятник. А Есеня за другим доглядывать приставлен. Его дело не в мешках копаться иль бдительным оком лазутчиков высматривать. Он для того слишком телом велик да мыслью протяжен. Его дело в другом заключается. Зычным ором рычать да грозным видом про порядок напоминать. Ведь ежели порядка нет, каждый норовит не в свою очередь протиснуться. Или еще хуже, встретятся два знакомца посреди прохода да начнут байки друг дружке сказывать. Вот тут самое время Есене к ним подойти и на ухо гаркнуть, свалите, мол, уважаемые, в болото, не мешайте проходу!

Ну а вдруг беда будет, да проспят заставы на дальних подступах, и под стенами городскими объявится вдруг ворог лютый, так главное — успеть ворота затворить, засовом дубовым заложить, дабы не пустить в город супостатов. А потом можно на стену вылезти, чтобы горе-налетчиков хулить срамно во всю мощь глотки мореной, дабы во всех концах земли Русской слышно было…

Ближе к обеду прошел обоз торгового гостя Дрозда о десяти телегах, вернувшийся с древлянских земель. Гости чаще через Полуденные ворота идут. Туда со степей печенежских прямой путь. Еще многие через пристань в город попадают. Ну это которые водой добираются. А сюда лишь те приходят, кто с древлянами торг ведет да с Волынью.

Вот вернется с победою из похода дружина княжеская, тогда, может статься, и через Закатные ворота торговые пути пролягут. Из дальних стран, что на закате обретаются. Или, скорее, свои в те края ходить начнут, тот же Дрозд, к примеру. Но по-любому их больше станет.

Когда солнышко забралось повыше и стало припекать позлее, людское течение изрядно поредело. Оно и понятно, кто по делам выбирался — с утра пораньше вышел, чтобы макушку не жарить. А возвращаться еще не время. Но Есеня тому нисколько не огорчался. Меньше народу — дышать легче. Да и глотка надорвалась, не рык выходит медвежий, а шип змеи подколодной. Хотя и орать больше не на кого.

Прохожие редкие спокойнее через ворота идут, не толкутся, и поперед своего череда проскочить не норовят. А у стражника время появилось и позевать всласть, и одежу с бронями поправить. Да и, что уж тут, можно о любушке своей помечтать, а то и смотаться в сторожку, хлебнуть кружку кваса. Жарковато все же, хоть и скоро листьям падать пора настанет.